ЦЕЛИНА  РОДНАЯ,  ВОТ  ВЕДЬ  ТЫ  КАКАЯ!

К 50-летию ССО

 

       Наш курс был набран в 1959 году, по завершении вступительных экзаменов  (при конкурсе почти 10 человек на место) для выпускников школ, «производственников»,  и  «дембелей», т.е. парней, отслуживших в армии. Однажды к  нам на семинар войдут два старшекурсника (Леня Бруднер и еще кто-то)  и расскажут..  о трудностях тех  замечательных людей,  которые добровольцами поехали осваивать целинные земли в Казахстане, и что физики, в свою очередь, организовали в помощь им студенческие строительные отряды. А закончил свое выступление Леня вопросом: «Кто из нас видел звезды размером с кулак и слушал под куполом ночного неба Первый концерт Чайковского?» От желающих поехать на целину не было отбоя. Тогда мы еще не знали, что вместе с нами поедет и часть наших педагогов, которые продолжат  посвящать нас в нашу бесконечно любимую физику, рассказывая  нам у  ночного костра о ее безграничных возможностях, подготавливая нас таким образом  к будущему выбору кафедр, за что им низкий поклон.

Подготовка к летним строительным работам началась где-то с середины весны (естественно, без отрыва  от учебы) и заключалась она в посещении курсов штукатуров для девочек и курсов плотников и каменщиков для мальчиков. Ведущие наши организаторы из наших же студентов в эти месяцы вели огромную работу   по выбиванию в министерствах того, чем строить, из чего строить и кто будет кормить эту ораву юных желудков, а также где эти строительные новобранцы будут жить 2-3 летних месяца. Никто ни на кого не надеялся, и за все это приходилось биться! Конечно, основная масса (как и автор этих строк) об этих “битвах” практически ничего и не знала, но готовилась к строительству тоже вполне добросовестно.

“Отгремела весенняя сессия”, как поется в одной из наших песен, и подошел день отъезда! Все мы собрались на перроне Казанского вокзала, было нас жутко много (человек 200-250), было жутко весело и очень жутко шумно. Кто-то что-то говорил,  вроде бы играла  музыка, провожающих было столько же или еще больше. Иностранные студенты, лишенные этой экзотики, очень завидовали нам, а мы ждали только одного – прощального гудка! Я уже не могу вспомнить, сколько суток мы ехали, когда и чем питались, но то удовольствие, с каким мы пели в тамбуре вагона «Гляжу-гляжу без устали в вагонное окно» я буквально ощущаю, как-будто и не промелькнуло полсотни лет.

Высадившись из поезда в незнакомом городе Булаево, совсем не столичного вида, мы слегка притихли, наблюдая, как группа за группой рассаживались по грузовым машинам и исчезали из нашего поля зрения. Затем оставшиеся  человек 70-80 заняли свой транспорт, т.е. очередные грузовые машины, и мы поехали в свой совхоз с тем же названием «Булаево». Нас выгрузили перед огромным ангаром-элеватором и сказали, что именно он и станет нашим домом на весь период строительных работ. Рядом стояла походная кухня-вагончик, на которой, совсем уж неожиданно для меня, мне придется работать неделю-другую, так как никто! из девчат не хотел  там «убивать время». А рядом с ней уже стояли столы и лавки из свежеструганных досок!

Неподалеку находилась конюшня, что привело меня в восторг, так как ехала я на целину с тайной мечтой не только строить дома, но и послушать Первый  концерт Чайковского под небом со звездами с кулак,  и – хоть изредка «промчаться на лихом коне по целинной степи»! Навык верховой езды у меня был, хоть и не очень большой. На ипподроме (на Беговой) в те далекие и такие демократические времена я могла себе позволить взять несколько уроков верховой езды после прочтения книги Елены Петушковой о ее увлекательной жизни в мире конного спорта.  Правда, лошадь, которую я получу в свое распоряжение, окажется простой сельской клячей, давно списанной по старости с серьезных с/х работ и оставленную только для развоза хлеба по полевым кухням.  Но и она, все равно представитель этой дивной породы животных, подарит мне не только хлопоты на маршруте к пекарне, но и «пробежки» по фантастически красивой степи, хоть и не столь отдаленно, как мне хотелось…

Пока женский состав дружно месил резиновыми сапогами смесь глины с навозом (так называемый саман) для обмазки стен домов будущей Университетской улицы, наши мальчики демонстрировали чудеса строительной техники, возводя каркасы будущих «коттеджей» буквально на глазах. Лучше бы они это делали не так азартно, так как вскоре мы узнали, что наш любимец комсорг Саша Портнягин, обтесывая топором бревно, повредил мышцу ноги и отправлен в больницу! Подпортив свою строительную карьеру, Саша вынужденно ушел на организаторскую, узнав, что именно эта часть его талантов сослужит добрую службу родному факультету на протяжении многих-многих лет.

Росли на глазах стены домов, коровников, свинарников, а на кухне назревала гроза! Все рвались на строительные работы, так как там сходу был виден результат, да и сама обстановка была веселей, чем у кастрюль. А тут еще этот безграничный энтузиазм юных строителей, пытавшихся застроить за лето всю целину и в результате возвращавшихся к ужину чуть не в 9 вечера. Опустошив кухонные котлы, народ расползался по групповым кострам «по интересам» и приступал к потрясающим диспутам по любым мировым и научным проблемам, которые подчас затягивались далеко за полночь, вопреки всем требованиям командиров уйти спать. И откуда только брались эти «тонны сил»! И только бедалаги, работавшие на кухне, продолжали свою ненавистную» бесконечную работу, терзая свои мозги, чем бы еще накормить эту вечно голодную ораву,  и отправлялись вместо костров в постель, т.к. утром надо было в 5 ехать за молоком, хлебом и прочим, что через пару часов мгновенно исчезало  в глотках.   Закончилось это вполне естественно – повара отказались выходить на кухонные работы и разошлись по строительным объектам. Гром грянул! Тогда и подошел ко мне кто-то из начальства и попросил временно! поработать на кухне. Я,  как и все остальные, попыталась наотрез отказаться. Не за этим я ехала 5 тысяч км, чтобы каши варить! Разговор был долгим и трудным. В 5 утра меня разбудил дежурный, и я поплелась на кухню, где меня уже ждал еще один «жалостливый» – Леша Толстов, мой «одногруппник», уже мывший бидоны под молоко. Ну, в этом обществе я была согласна и на кухню, так как Леша был не только красавец-мужчина, но еще и веселый человек. А как он пел и поет под аккомпанемент своей гитары! Угроза «массовой голодной смерти» миновала…

 

            с\х Булаево, лето 1960 г. Период кухонной грозы. На

ступеньках кухонного вагончика в 1 ряду слева Юра Милицкий,

справа - Рита Кожевникова; 2 ряд - Тамара Михайлова.

 

… Работали мы по 10-12 часов не потому, что нас «заставляли». Азарт молодых и сильных толкал нас успеть оставить побольше. И в этом мы были едины. На работе не пил (по-моему) никто – соблюдали «Сухой закон». Но однажды он был все-таки нарушен. Кто-то отметил свой день рождения с бутылкой шампанского. Прошло собрание бригады, на котором чуть ли не единогласно было принято решение об отчислении нарушителей из отряда с отправкой их домой, в Москву. Припомнилась же мне эта история  потому,  что меня до сих пор потрясает ее развитие – парни, прошедшие армию, умоляли оставить их в отряде. Значит, было что-то в том трудовом энтузиазме  безвозвратно ушедших лет такое светлое в этой такой трудной, но чем-то такой прекрасной полосе их жизни…

Напряженный труд на свежем воздухе закалил нас и сдружил на многие годы. Не последнюю роль в этом сыграл один из замечательных наших старшекурсников Юра Гапонов, который подарил нам еще одно счастье – артистическое. Чуть ни половина нашей бригады была вовлечена им в подготовку постановки замечательной студенческой оперы «Дубинушка». Немудренное либретто с хорами и ариями на мотивы широко известных опер, но со специфически физическими текстами легко осваивались нами и расширяли наш песенный репертуар. Постановка оперы прошла здесь же, в Булаево, куда съехались наши однокурсники со всех объектов! Какое это было счастье!!!

И сейчас я с досадой слушаю по нашим и забугорным СМИ о том, как нас «загоняли» на эти стройки, какая жуткая там была обстановка и как мы ненавидим все эти «ужасные» годы. А мы, рвавшиеся туда любой ценой, скрывая свои болячки и «хвосты», жили там в состоянии, безусловно трудного, но счастья высшей пробы! Потому что трудно найти эквивалент удовольствия видеть счастье в глазах людей, для которых ты строишь жилье.

И ездили мы туда, где были по-настоящему нужны, и 2 и 3 сезона, а потом и 10, и 20, и 30 лет спустя! Уже со своими детьми, пытаясь передать им ту радость «быть нужным своему народу-трудяге»,  как бы вычурно и напыщенно это ни звучало в наше бесконечно прагматичное время, на «знаменах» которого одно слово – личная выгода…

 

 

            с\х Булаево, лето 1960 г. Дом по будущей Университетской улице, в стену которого мы заложили "капсулу" (банку) с небольшим письмом к Потомкам с указанием кто, откуда и когда строили дома по этой улице.

Верхний ряд - Тамара Михайлова, Наташа Кулик, Рита Пузино, Наташа Павлова; Нижний ряд - 2 местных малыша, Рита Кожевникова, Ира Борисова.

Улица с дорогим нам именем «Университетская» продолжала приобретать дом за домом. В один из них мы всем нашим звеном заложили «Письмо к потомкам». Не знаю, сохранились ли те домики до наших дней. Но в нашей памяти то далекое время останется одной из самых светлых страниц.

            Через 2 месяца мы уезжали домой, в Москву, оставив местным жителям целую улицу домов, коровник и, надеюсь, добрую о нас память.

 

Кожевникова Рита, выпускница 1965 года кафедры теории колебаний, канд. биол. наук, ведущий научный сотрудник НИИ общей патологии и патофизиологии РАМН.